Обуздать ветер - Страница 39

После выбрали и пары, мирно да хорошо. И пошли рождаться детишки, наследуя цвет брови одного из родителей. Так и идет по сей день: с самого рождения видно, к какой ветви принадлежит айр — к отцовской или материнской.

Ветвей было шесть, по числу прародителей: Зеленая — отпрыски Остролиста, Лиловая — Вереска, Синяя — Тростника, Алая — Рябины, Желтая — Полевицы, Белая — Яблони. Айры из разных ветвей отличались не только цветом брови, но и склонностью к тем или иным занятиям.

Синяя ветвь славилась искусными ремесленниками, Белая — земледельцами, желтобровые айры испокон века любили возиться с животными. Имеющие дар рождались в каждой ветви, но Зеленая могла похвастаться самыми сильными и многочисленными творящими.

Решить, повезло мне в этом или нет, никак не получалось. Даром пользоваться не умею, зато сочинять люблю. Что мне было не родиться в Лиловой ветви, среди лекарей, мудрецов, книжников и сказителей? Не, на мудреца, ясен хрен, не тяну, но мог бы выучиться врачеванию. Говорил же Клевер, что моя позель исцеляет едва ли не лучше всех прочих. Да-а, Лиловая ветвь… Может, с Мятликом оказался бы в родстве, он-то старик невредный, жена его и вовсе милая старушка. А к Веронике я пока так и не зашел, не мог набраться смелости, хотя Эрика, оказавшаяся ее родной внучкой, меня чуть ли не каждый день зазывала.

Впрочем, пустыми сожалениями о цвете брови я терзался недолго, вовремя вспомнив Корешка и его едва ли не зависть к моим способностям. А ведь сам-то, как оказалось, один из лучших в Алой ветви, среди прирожденных воинов и охотников.

Расспрашивать Эрику или кого бы то ни было о творящих дед запретил («Все вопросы о даре только ко мне!»), я не стремился хитрить, видя настороженность Клевера. Старый айр, помимо прочего, соизволил поведать, что владеющие даром накрепко связаны с позелью: восполняет истраченные силы, бодрит и лечит не только взвар, но даже запах. Целебное действие хранительница оказывает и на обычных айров, причем оно значительно усиливается, если снадобье готовит творящий.

— Хотел бы я посмотреть на Мака, отпившего своего отварчика, — откровение насчет позели здорово повеселило. Повезло мне с тимьяном — приятная травка, пахнет хорошо, голову не туманит. — А творящие по имени Хмель или Конопля в Зеленях бывали?

— Так и лезет из тебя человечья дурь! — поморщился Клевер. — Взвар действует исключительно с пользой, не пьянит, не развязывает язык и не доводит до скотского состояния.

Айров до скотского состояния не доводили и пиво с вином, хотя делать их жители Зеленей умели и употреблять любили. Я поначалу решил, что нелюди просто знают меру и, интереса ради однажды попробовал напиться. Как бы ни так: даже язык заплетаться не начал! Веселости прибавилось, это точно, но голова не затуманилась и наутро не болела.

— Надеюсь, ты не балуешься чар-грибом? — полюбопытствовала Вероника, заглянув во двор Клевера, где я сидел в полном одиночестве, проспав и завтрак, и приход Эрики, не добудившейся меня и куда-то улепетнувшей.

— Нет, — буркнул, с трудом расплетая очередную тонюсенькую косичку из множества появившихся за ночь. Видно, Малинка, не сумев в степи (куда я, судя по всему, попал-таки, несмотря на неумеренные возлияния) разбудить перебравшего дружка, в отместку превратила волосы пырий знает во что. Надо бы состричь все к Хозяину Подземья. Еще и травы навплетала, затейница…

— Зачем же вчера на пиво с вином налегал? Напиться хотел по человечьей привычке?

Во глазастая старушка! Я ее на гулянии и не приметил. Может, правда, ей кто-то рассказал о невоздержанности внука?

— Да с чего бы мне напиваться, бабушка? После стольких лет скитаний и одиночества обрел любящую родню, дом…

— Родня, дом… — фыркнула женщина. — Расскажи-ка, кто тебе таких косичек наплел?

— Моя заноза, — как выяснилось, этим словом айры называли нежелательную пару. Оно казалось на редкость подходящим мне и сладенькой: ведь и впрямь сидим друг у друга занозами под кожей — королевская дочь и нелюдь-полукровка…

— И верно, заноза. Что устроила… — Вероника, видно, знавшая о существовании Малинки от Клевера, поворошила мои спутанные патлы, я молчал, от неожиданности не зная, что сказать. — Надо постричь… — встала за спиной и принялась сноровисто расплетать косичку за косичкой, пропуская волосы сквозь пальцы, выбирая траву. — Недоволен, значит, приемом?

— Не столько недоволен, сколько удивлен. Ко… Хрен так расписывал айрову правильность, я расчитывал, родные бабка с дедом отнесутся ко мне теплее. Но напиться пытался вовсе не из-за этого, просто хотел проверить, почему не пьянеют айры.

— Потому что дружим с растениями.

— Да я и Хрена в человечьих землях пьяным видел, и сам сколько раз напивался, а вчера не смог!.. — прикусил язык, но, как обычно, поздно.

Вероника язвить не стала, усмехнулась только.

— В человечьих землях вы пили приготовленное людьми. У наших пивоваров и виноделов есть кое-какие секреты. Зель-творящая заповедала своим детям не вредить друг другу, и мы знаем, как избежать нежелательных последствий.

— Выходит, люди — не ее дети?

— Нет, не ее.

— А чьи?

— Откуда мне знать? Я не человек. Тебе разве мать не рассказывала о корнях ее народа?

— Я ее не помню! Клевер что, попросил лаской выудить из меня страшные тайны? — вывернулся из рук, становившихся все более заботливыми. — Подобрал бы кого помоложе!

— Ласк тех, кто помоложе, тебе хватает, как я погляжу. Смотри-ка, в каждой косичке своя травка, да и вплетены так аккуратно, — Вероника мягко удержала меня за плечи, не давая подняться. — Клевер ни о чем меня не просил. Ты прав, мы приняли тебя недостаточно тепло, но на то есть причины…